Графиня де Монсоро

Описание событий, связанных с важной тайной - пропажей генеалогического дерева Гизов, которое утвердил Папа Римский.
Завязка "итальянской интриги" - посылка папского легата во Францию для поиска этого документа.

Даже, пребывая в крайнем затруднении, папский легат старался не терять надменного вида, но плотно сжатые губы, которые он надувал, а потом с шумом выпускал воздух, выдавали крайнее волнение. Он с трудом поднялся с кресла и подошел к окну, вглядываясь в предрассветные сумерки. Легат кутался в теплый халат, который не спасал его теплолюбивую натуру от сквозняков, бродивших в тот час по роскошному дворцу, в котором слишком медленно нагревались камины. Легат злился на недоверие папы, на слишком ранний и неуместный приезд папского посланца, но прежде всего на собственную неосмотрительность в важных делах Священного престола. Кто же знал, что папа потребует от своего легата в Авиньоне собственноручно подписать документ Гизов, да еще пошлет вслед человека, чтобы проверить, все ли в точности было исполнено?
- Кому, монсеньор, Вы адресовали то письмо? - вежливо осведомился Марко Гальярди, которому легат уже успел поведать, что все бумаги были переданы епископу Парижскому Пьеру де Гонди для благополучной доставки в Париж.
- Всевышний справедлив, он видит, что я не сделал ничего греховного, что могло бы быть во вред Его Святейшеству… - начал свою речь легат, - но, Вы же знаете суть дела?
- Я знаю только то, что должен знать. – Холодно отчеканил свой ответ Марко. – Документ может изменить порядок престолонаследия во Франции и должен попасть в руки истинного католика, а не еретика. Вы можете доверять Пьеру де Гонди?
- Конечно, - легат развел руками, потом перекрестился на большое распятие, висевшее на стене за спиной Марко, - но, бедный епископ совершенно не знал, что именно везет. Уверяю, документ предназначен другому лицу – верному нам католику Генриху де Гизу и будет отдан его посланцу.
- Где? В Париже? Я должен знать точно, чтобы передать Его Святейшеству. – Марко сделал несколько шагов вперед и почти вплотную приблизился к легату, испытующе вглядываясь в его светлые, исполненные верноподданнической честности глаза. Легат разнервничался и тяжело задышал, двинулся с места, стараясь с какой-нибудь стороны обойти, вставшую на его пути высокую фигуру папского посланника. Потом внезапно уцепился за рукав куртки Марко и зашептал:
- Синьор, дороги сейчас так небезопасны, а епископ уехал верхом, взял с собой только одного слугу поезжайте за ним!
- Но, позвольте, - «Не к месту было бы перечить папскому легату!» - пронеслось в голове Марко, - монсеньор, если епископ Парижский пожелал путешествовать в одиночестве…
- Я хочу, чтобы Вы доехали хотя бы до Лиона. Я дам Вам грамоту и деньги на дорогу. Если Пьер де Гонди передал документ тому, кому предназначено, пусть на то будет воля Божия, но если им завладеет еретик, в том усматриваю козни дьявольские, - легат поднял руку с вытянутым указательным пальцем вверх, и грозно потрясая им в воздухе, двинулся на Марко. Тот отшатнулся, пропуская разгоряченного легата. – И пусть свершат правосудие верные сыны Церкви! В Лион, сын мой, в тебя вложу все свои чаяния по спасению. Мы служим делу Христову, и должны следовать воле Понтифика денно и нощно, не зная усталости, спасать братьев наших и уничтожать ересь везде, где она уже пустила свои корни.
Легат остановился у входа в свой кабинет, произнесенная проповедь весьма успокоила его, и взгляд уже не казался таким беспомощным, наоборот, через прищуренные веки сквозило лукавство:
- Лион, сын мой, святой город, был охвачен ересью! Но Господь человеколюбив и наслал мор, который уничтожил добрую половину еретиков. Чем больше сынов Христовых сеет благодать по городам, тем больше прославляется наша вера, помни об этом! Через час ты отбываешь, я позабочусь о твоей доверительной грамоте.
- Но, монсеньор, - взмолился Марко, - скажите имя посланника де Гиза!
- Ах, это! – Легат пожал плечами, и, казалось, удивился незначительному и бестолковому вопросу. – Ответ на прошение об отпущении смертного греха рабу божьему Николя Давиду.
Легат исчез, его тяжелая поступь гулким эхом разносилась по залам дворца, оставляя Марко наедине с унылыми мыслями об отдыхе после трудного пути из Марселя и завтраке, которого он будет лишен, по причине безотлагательности поручения, задуманного авиньонским легатом.

Марко выехал из Авиньона, отставая от Пьера де Гонди примерно день, еле успевая за епископом Парижским, который, несмотря на возраст, был еще весьма искусным наездником. Прибыв в Лион, папский посланник поспешил нанести визит архиепископу Лионскому.
Мощные стены собора Сен-Жан хранили немало тайн прошлого, поэтому, когда Марко вступил под его своды, волна восторженного благоговения и единения с Всевышним, подхватила его и понесла к алтарю, давая надежду усталому путнику, что именно здесь находится окончание его миссии. Однако его ждало разочарование – архиепископ не слышал о том, чтобы Пьер де Гонди вообще проезжал через Лион, но обеспокоился и тотчас послал своих подопечных расспросить, не видел ли кто маленького тощего розовощекого человека на крупной лошади, что прибыл из Авиньона.
К вечеру разразилась буря – власти, опираясь на свидетельства очевидцев, заявили что «этот исповедник из Авиньона», о котором так активно справляется архиепископ, виновен в смерти постояльца гостиницы «Под знаком креста». Архиепископ, сопровождаемый Марко и целой свитой монахов, прибыл на другой берег Соны в городскую ратушу, чтобы засвидетельствовать ложность обвинений, возведенных на уважаемого епископа Парижского, весьма близкого к королевской семье.
Хозяин гостиницы, покаянно плача и падая на колени перед Его Преосвященством, архиепископом, рассказал всю историю полностью: о том, как вместе с убиенным Никола Давидом прибыли еще двое людей из Парижа, как один из них – «хитрец и пройдоха», прикинулся лигистом и верноподданным Его Святейшества, а второй – «пьяница и чревоугодник» ему помогал. «Это они убили беднягу и ограбили. А как он кричал! Помогите, убивают! Как я мог ему помочь? Я так испугался этих проклятых еретиков! А этот, толстый висельник тоже ему кричал – отдай бумаги или не будет тебе отпущения!». При слове «бумаги» Марко насторожился: «Сударь, продолжайте, и помните, что находитесь перед лицом святой Церкви!». Хозяин гостиницы принялся яростно креститься: «Клянусь, те самые, которые тот священник привез из Авиньона!». «Они похитили бумаги?». «Клянусь, я ничего не нашел в комнате, только немного денег, что пошли на оплату издержек – отпевание, похороны». После этих слов, набожный хозяин, не прекращая клясться, начал сетовать на слабую память, но дал точное описание своих постояльцев, и сообщил о разном времени их отъезда. «Назови имена, сын мой, и ты спасешься!» - Архиепископ продолжал оставаться спокойным посреди накала страстей, тогда как Марко еле себя сдерживал.
«Не помню!» - простонал хозяин, - «хотя, нет – помню – монаха звали Горанфло, он сборщик подати в монастыре Святой Женевьевы в Париже».

Время близилось к полуночи. Марко, погруженный в мрачные мысли, сидел за столом в одной из комнат гостиницы «Под знаком креста», ожидая вестей от архиепископа. Обильная еда была давно съедена, Гальярди гонял хлебный мякиш по столу, поглядывая на мягкое удобное гостиничное ложе, которого был лишен уже несколько дней. Хозяин периодически, всхлипывая, заглядывал в открытую дверь его комнаты, интересовался «надо ли чего», и со вздохом спускался вниз по скрипучей лестнице. «Когда-нибудь, она рухнет…» - вдруг подумал Марко и удивился своим эмоциям – он желал ближнему своему покалечиться или умереть в мучениях. Первое, что он сделал - написал легату в Авиньон, рассказав мельчайшие подробности лионских событий.
Марко живо представил, как на щеках понтифика появляются алые пятна, как белеют, а потом синеют, искривленные гневом губы, как начинают жечь хрустальным льдом глаза, запавшие в глубоких глазницах. Как поднимается эта волна – огромная и неумолимая, грозная и несокрушимая в своем величии, скорая на расправу и не принимающая покаяние, и обрушивается на головы посланников, легатов, кардиналов. А потом, напившись крови в разрушении, с проклятием, достигает самого Марко Гальярди. Почему он опоздал на корабль в Остии и позже добрался до Марселя? Уж видно хорошо отвалялся с какой-нибудь потаскухой в портовом борделе, напившись дешевого вина. Что значит, поздно предупредили? Ты должен чувствовать и предугадывать все, что от тебя хотят! Марко поморщился от видений неблагоприятного будущего, но он уже принял решение – мчаться вслед Пьеру де Гонди и искать тех двоих, что похитили папский документ. Хотя, Марко был не совсем уверен и в этом факте – нет никаких доказательств, что епископ передал документ, может, помахал перед носом и ускакал в Париж, нужно было знать точно. Такие слова, как «возможно», «наверно», «наверняка» - не терпели в канцелярии Ватикана.
-Синьор, - раздался молодой голос, и человек в монашеской рясе зашел в комнату, - Ваше поручение исполнено, гонец с письмом отправлен в Авиньон.
Марко слегка кивнул:
- Передай Его Преосвященству благодарность за помощь папскому посланнику.
- Непременно передам.
Монашек поклонился и исчез. Марко взглянул на свой перстень с изображением ключей святого Петра, что внушило ему уверенность, да и легат в Авиньоне не должен помешкать с помощью: Марко отправляется завтра на рассвете в Париж, по дороге выглядывая следы «дуэлянта» и «Горанфло», из Авиньона его будет догонять еще один гонец с деньгами, верительными грамотами и полномочиями, который привезет все, что будет нужно для проведения расследования в самом Париже.

Чем ближе Марко Гальярди продвигался по направлению к Парижу, тем больше росло в нем сомнение в успешности, взятой на себя миссии. Он молил Господа даровать силу и послать какой-нибудь знак – сон, видение, новую звезду на небосклоне, но тот оставался глух к отчаянным молитвам. Находя приют в монастырских стенах, Марко слушал пересуды монахов, наблюдая плачевную картину безуспешной борьбы с еретиками. Казалось, весь мир охвачен адским пламенем и пылает ненавистью к верным сынам Божьим. Жестокие события, о которых рассказывали люди, яркостью и свежестью красок затмевали душевные стремления к человеколюбию, проявлению смиренности и кротости, подтверждали единственно правильные решения Святого Престола развернуть карательные меры и выжечь ереси неумолимым пламенем веры Христовой.
Сведения о трех людях, которые быстро добывались монахами, указывали, что все они стремились как можно быстрее приехать в Париж. Марко Гальярди никогда не ездил так далеко на север, тем более, практически не знал никого в столице. Конечно, представившись Пьеру де Гонди, можно было рассчитывать на ключи от всех дверей, тем более - этот честолюбивый епископ давно примеривал на себя кардинальскую шапку, но можно ли ему поведать о содержимом папского документа, если сам Его Святейшество использовал француза как простого гонца?
Марко въехал в Париж 1 мая 1578 года через Бурдельские ворота. Внезапно его лошадь фыркнула и споткнулась. Недобрый знак! Сзади раздался громкий окрик, и пронеслась карета, едва не снесшая с ног с полдюжины простых парижан. Марко удивился прыткости столичных жителей, привыкших к подобным выходкам знатных особ. В самом городе чувствовалось напряжение: ходили вооруженные стражники, которые часто останавливали и расспрашивали незнакомцев, сновали вооруженные группы всадников, куда-то попрятались попрошайки и калеки, привычное дополнение к толпе торговцев каждого большого города.
Солнце уже перевалило за зенит, когда Марко приблизился к величественному собору Нотр-Дам, где должен был пребывать епископ Парижа, когда его резиденция в Сен-Дени была пуста, о чем Марко было сообщено заранее.